Выполни это задание как можно скорее и получи награду, пока она не изменилась.

Поезд прибыл в Чилкут всего несколько минут назад с большим опозданием из-за снегопада, и толпа, не переставая вопить, принялась атаковать кондуктора. «Люди не меняются», - сказал Стоун, глядя на золотоискателей, которые требовали немедленной выгрузки их поклажи.

Нельзя было терять ни одного дня. Полярные холода в этих высоких широтах наступают быстро. К концу августа льды загромождают озера и реки и начинаются снег и метели. С таким проводником как Стоун, я был совершенно уверен, что, несмотря на снегопады, у нас в запасе еще останется время на то, чтобы спуститься по Юкону до станции.

Пятью днями раньше, одержимый бессонницей, я сидел за столом и судорожно перелистывал страницы путевого журнала, принадлежащего моему отцу. Долгое время я считал, что следы экспедиции обрываются в Крыле Драконе, но, судя по всему, я ошибался.

Сопоставив все записи в дневнике и путевом журнале, я наконец решил ребус, от которого зависело многое.

Я провел еще одну бессонную ночь, собираясь в дорогу. Мне предстояло отправиться в Доусон-сити, чтобы разыскать лучшего в Клондайке проводника - Джима Стоуна и купить все необходимое для решающей экспедиции.

Мои друзья долго блуждали вместе со мной среди трудностей большого мира, и я не мог еще раз подвергнуть опасности их жизни. Я сложил в походный рюкзак все свои сбережения - золото, пачку мятых банкнот и револьвер - и отправился в Доусон, оставив письмо, в котором я прощался с дорогими мне людьми и станцией, ставшей мне домом.

Разыскать Джима Стоуна было несложно - он был одной из самых загадочных и популярных личностей в городе. Молчаливый, закаленный северными ветрами, он чем-то походил на пирата, в глазах которого читалось благородство, столь уважаемое людьми Старого света.

Я рассказал Стоуну о своих планах. Я собирался отправиться в Чилкут и дойти до поселения коренных жителей. Затем я планировал перейти перевал и двигаться на север. Внимательно меня выслушав, Стоун проложил путь на карте. Едва я заикнулся об оплате, он перебил меня: «Заплатишь, когда найдешь то, что искал».

Мы шли к поселению вместе с последними кладоискателями Клондайка. Многие из них впервые прибыли на север в погоне за, как им казалось, легкими деньгами. Их спины превратились во вьючные седла, еле передвигая ноги, они тащили тяжелые рюкзаки, набитые самым необходимым.

К вечеру мы добрались до поселения. Здесь не было ни одной бревенчатой хижины - жители ютились в вигвамах, утепленных медвежьими шкурами. Благодаря Стоуну нам не пришлось разбивать здесь лагерь - одна из семей согласилась пустить нас на ночлег.

Я сидел у костра и перечитывал путевой журнал. До пункта назначения было около двухсот миль. Стоун обещал выторговать в поселении хорошую ездовую упряжку, но, зная свою «удачливость», я пытался представить, что будет, останься мы без пищи и воды среди снегов.

Стоун разбудил меня поздно - остальные еще на рассвете покинули поселение. Возле вигвама стояли новые сани из полированного дерева, запряженные прыгающими от нетерпения белоснежными лайками. Пути назад уже не было.

Обманчивое летнее солнце разрисовало белоснежное полотно тонкими ручейками. Мы старались обходить ручейки стороной, чтобы не поскользнуться на подтаявшей земле. За все время пути Стоун не проронил ни слова - лишь изредка он останавливался, закуривал трубку и сдержанно улыбался яркому северному солнцу.

«Я знал твоего отца», - вдруг сказал он во время очередной остановки. Мое сердце сжалось: «Я думаю, его сгубила честность. Честным людям не место в беспощадной гонке за наживой».

Стоун замолчал. Я не смог подобрать нужных слов, чтобы задать ему вопросы. Да и нужны ли они были? Многие знали моего отца как благородного человека с открытым сердцем - неудивительно, что Стоун был одним из них. Однако что-то мне подсказывало, что мой проводник знает что-то такое, что поможет мне отыскать его следы.

Долгое время мы шли по следам неопытных покорителей севера, затем Стоун повернул на юг, к небольшой реке, отделявшей равнины от скалистых гор. Я понял, что самый трудный участок пути еще впереди.

Реку предстояло перейти по неустойчивому деревянному мосту. Достав поклажу из саней, мы переправили упряжку на другой берег, то и дело возвращаясь за бесконечными свертками и мешками.

До поздней ночи мы пробирались по узкой тропе среди скал, постоянно оглядываясь, чтобы не столкнуться с диким северным зверем. Хоть ружье на плече Стоуна и внушало уверенность, в этот раз я бы хотел обойтись без встреч с местной фауной.

Наконец, Стоун предложил сделать передышку и разбить лагерь. Мы развели костер, вырыли яму для продовольствия, поставили палатку и без сил забылись до утра, полагаясь на случай, ведь оставлять единственный источник тепла без присмотра было крайне опрометчивым поступком.

Дальнейший путь показался мне приятной прогулкой в городском парке - светило солнце, собаки нехотя волокли груз, то и дело высказывая желание поиграть звонким лаем. Стоун развлекал меня рассказами о золотой лихорадке, стараясь разогнать мои тягостные думы о последней экспедиции отца.

Взять в проводники Стоуна было прекрасным решением, ведь согласно моим расчетам я должен был добраться до рудников на той неделе. Однако, доверившись человеку, который провел здесь свою молодость, я добрался до пункта назначения гораздо раньше.

Голая земля была изрезана быстрыми ручьями. Вдоль самого широкого ручья стояли покосившиеся хижины с подгнившими от талого снега крышами. «Мы на месте», - сказал Стоун. Он широко улыбнулся, однако на секунду мне показалось, что вместо улыбки я увидел хищный оскал дикого зверя.

Внутри хижины были еще в более плачевном состоянии, чем снаружи. Повсюду была плесень, летали клубы пыли. Однако в одной из хижин, несмотря на беспорядок, я заметил кое-что странное. На старом ящике для промывания золота, такие еще называли «роккерами», стояла жестяная кружка, на дне которой не было и следа грязи.

Не придав значения находке, я отправился со Стоуном на поиски заброшенных рудников. Мой проводник заметил в путевом журнале упоминание о прииске под номером 77, на котором не раз находили самородки такого размера, что по сравнению с ними речное золото казалось блестками.

Найти прииск не составило труда, хоть его расположение и отличалось от того, что упоминал отец в заметках. Что ж, быть может именно здесь я найду ответы на свои вопросы.

Прииск оказался не таким, каким рисовало его мое воображение. Кое-где у берега и правда поблескивали золотые песчинки, однако, чем ниже мы спускались, тем более гнетущие виды открывались нашему взору: повсюду были груды острых камней и грязный талый снег.

«Не спеши с выводами», - усмехнулся Стоун, увидев в моих глазах разочарование. Пройдя еще с добрых полмили вниз по течению, я увидел заваленный булыжниками вход в рудники. «Настоящие сокровища не так-то просто отыскать».

Нам пришлось возвращаться назад к хижинам, чтобы взять инструменты. Вооружившись кирками, мы долго пытались разбить камни, которые преграждали нам путь. Я не слишком хорошо владел этим орудием, поэтому вскоре Стоун отстранил меня от работы и приказал доставать из завала мелкие камни.

Кое-как мы разобрали завал, но нас снова постигла неудача - вход в рудники был закрыт тяжелым металлическим люком! Глядя на мою опешившую физиономию, Стоун расхохотался: «Белоручка с Большой земли! Как же ты собирался спасти отца? Или ты хотел снять его с дерева, как котенка?»

Стоун пытался открыть люк, продолжая посмеиваться надо мной. Меня же охватила необъяснимая тревога - я вспомнил про чистую кружку в хижине. Неужели мы здесь не одни? Прикрываясь напускной веселостью, я изредка отвечал на шутки своего проводника.

Весь следующий день мы потратили на то, чтобы понять, как устроен люк. Стоуну, как и мне, показалось, что люк словно закрыли изнутри. Однако, по неведомым причинам, он не озвучил эту мысль. Мы снова вернулись в хижины, надеясь отыскать там ключ, или, на худой конец, какой-нибудь инструмент.

«У меня есть предположение, что за нами кто-то наблюдает, - вдруг сказал Стоун, зайдя в одну из хижин. - Смотри». Помимо жестяной кружки, на роккере появилась небольшая коробка. Не обратив внимания на кружку, Стоун с горящими глазами принялся открывать коробку. Ключ!

«Я знал, что он здесь!» - вырвалось у Стоуна. «Ключ?» - недоумевая, спросил я. Стоун сразу замолчал, поник, словно его застали врасплох. Не отвечая на мой вопрос, он зарядил ружье, как и я, опасаясь непрошеных гостей.

За несколько оборотов тяжелый ржавый ключ открыл нам путь в рудники.